Золото Зарафшана

ГОРОД РУДОКОПОВ (Шевченко)

В советское время Мангышлак ассоциировался с одним — нефтью. Об этом писали газеты, сообщали радио и телевидение. Сюда ехали «ударно трудиться» со всей страны. Но помимо черного золота здесь добывали и обогащали уран, попутно развивая новые производства.

В словаре Российской империи Мангышлак — это «зимнее кочевье менков или ногаев». Академик К. Сатпаев уподобил эти места разбуженной «спящей красавице», суровый лик которой «скрывался под желтой чадрой пустыни». Что до работников треста «Гидромонтаж», то они ее не «будили», т.к. появились на полуострове значительно позже пионеров пустыни. Однако их вклад в строительство города Шевченко (с 1992 года Актау) значителен.

Было время, когда полуостров Мангышлак называли мертвым. «Пустыня, совершенно без всякой растительности, песок да камень; хоть бы деревце — ничего нет…» — писал ссыльный украинский поэт Тарас Шевченко. Берег Каспийского моря, так называемые Камни — причудливое нагромождение обломков скал у мыса Мелового, редкие кусты саксаула, несколько юрт скотоводов… и первый палаточный городок изыскателей и строителей. До ближайшей железнодорожной станции Макат сотни километров. Ни грамма пресной воды, ни киловатта электроэнергии, ни удобного места для причала. Да, неприветливо встретила первопроходцев разбуженная «спящая красавица».

«Нельзя забыть о людях, которые первыми вступили в этот суровый и очень интересный край — Мангышлак, — писал в своих воспоминаниях первопроходец, руководитель геологоразведочной партии №45 А. Кореневский. — О тех, кто первым установил здесь палатки, кто, не считаясь ни с чем, работал до пота, пил грязную полусоленую воду. И, наконец, тех, кто своим самоотверженным трудом закладывал основу будущего промышленного центра на полуострове».

Освоение пустынной земли Мангышлака, безводной, суровой и отдаленной, дремлющей под скудным покровом колючей травы, само по себе являлось делом величайшей сложности, создание же здесь большого современного города — совершенно уникальной задачей для градостроительства. Место в геологическом плане было выбрано удачно: на участке каспийского берега длиной всего несколько километров встречаются и низкие пологие площадки с мелководьем, и крутые обрывистые скалы мыса Актаул, и просторные каменные террасы, постепенно нисходящего к морю рельефа. Основной же массив располагался на возвышенном плато, открытом прохладным морским ветрам.

В целом на Мангышлаке панораму можно найти на любой вкус. Скажем, пустыню, покрытую полынью, или ровные степи, горы из ракушечника с уникальной слоеной раскраской или оазисы в каменистых ущельях, причудливые каньоны, рассекающие меловые и известняковые толщи, с останками древних акул, моллюсков и морских ежей, или глубочайшую впадину на территории Советского Союза — Карагие.

Разведчики начали с того, что затопили у берега старую списанную баржу, которую приспособили под импровизированный причал: он позволил принимать грузы с моря, прежде всего воду и продовольствие. Затем разыскали несколько мульд (подземные озерки) с засоленной, но все-таки пригодной для питья и технических нужд водой. Пробурили скважины, протянули по поверхности водовод. Собрали первые щитовые бараки… Работа была долгой и трудной, но обернулась-таки буровыми вышками (поисками нефти в советские времена занимались вдохновенно) и нефтяным дождем. С тех пор имя полуострова стало синонимом слова «нефть». Только, как отмечалось выше, была у этого слова применительно к местным условиям урановая подкладка, о которой в те годы ничего не писали.

«Красавицу» принялись «будить» во второй половине 50-х. Полуостров, изолированный от обжитых и промышленно развитых районов, край, ждущий своего часа, был открыт благодаря богатым месторождениям урановых руд. В 1955 году был издан приказ Министерства среднего машиностроения СССР о строительстве Прикаспийского горно-металлургического комбината (ПГМК).

Помимо первоочередного вопроса водоснабжения и возведения ПГМК, в грандиозные планы по развитию Мангышлака входило расширение минерально-сырьевой базы поискового и разведочного бурения на нефть, газ и воду. Еще предстояло уточнить запасы строительных материалов и руд и наладить добычу ракушечника на уникальном Жетыбайском месторождении.

Для строителей и будущих жителей, конечно, был необходим город. Ныне бывший Шевченко можно найти на карте. Вот голубой лепесток Каспийского моря, на восточном берегу выдающийся в море полуостров, а возле самой незамерзающей водной громады, на мысе Меловом, маленький кружочек. Это и есть современный Актау.

Как только усилия разведчиков увенчались первым успехом, в будущем городе появилась экспедиция Академии наук Казахстана, чтобы заняться проблемой озеленения. Шевченко — город, где деревья, кустарники и травы были посажены человеком, и живут они только благодаря его заботам. Но, прежде всего, — это город необыкновенной динамики, социального и научно-технического прогресса, изменившего облик этой земли и вызывающего особую гордость у его строителей, среди которых монтажники, буровики и землеустроители треста «Гидромонтаж».

Город Шевченко, рожденный в 60-х, стал зеленым оазисом на восточном побережье Каспия пустынного Мангышлака… Спасаясь летом от горячего дыхания пустыни, а зимой от пронизывающих холодных ветров, он как бы прижимается к морю, отгородившись от пустыни широкой стеной кварталов и сполна используя более мягкий климат побережья.

Можно только представить себе годы тяжелого труда и лишений, положенных в основу современного города с крупным портом, железнодорожным сообщением, аэропортом… Актау сильно вытянут вдоль побережья и имеет микрорайонную структуру, разделенную широкими улицами. Все это изначально спроектировано ленинградскими архитекторами, группе которых по завершении работ присуждена Государственная премия Союза СССР.

Еще немножко лирики. Путешественнику летним днем все в Актау может показаться белым: дома в основном крупнопанельные, с большим запасом прочности арматуры и цемента (ибо несущие стены рассчитаны на 6-балльные землетрясения), дороги, море, изредка встречающие золотистые песчаные пляжи, земля, трава и даже кустарники. Только вечером, когда солнце повисает над горизонтом, замечаешь, что город довольно зеленый, а море ультрамаринового цвета, как жемчужина каменистого побережья — Голубая бухта…

Созданный изначально как город работников Прикаспийского комбината, Шевченко стал для Мангышлака областным центром, средоточием всего производства и инфраструктуры края. Мангышлакский атомный энергетический комплекс (МАЭК), включающий в себя ПГМК, Прикаспийский завод пластических масс (ЗПМ) и Прикаспийское управление строительства, имел громадное значение для экономики страны. Цифры впечатляют. Строительная площадка «Большого поселка» ежедневно давала стране промышленной продукции на 900 тысяч рублей, добывала 58,3 тысяч тонн нефти, 1 миллион 345 тысяч кубометров газа, 116 тонн рыбы и морского зверя.

Ко всем этим результатам причастны и специалисты «Гидромонтажа»: монтажники МСУ-26, буровики МСУ-24, механизаторы и автотранспортники треста. Металлоконструкторская группа отдела главного технолога разрабатывала всю требуемую оснастку к проектам производственных работ и различные приспособления, которые изготовлялись на открытом участке, созданном при тресте. «Попутно» рождались и изобретения.

— Монтаж резервуаров большого диаметра разработали и внедрили именно на площадке управления треста в Шевченко, — рассказывает Владлен Николаевич Успенский, в прошлом заместитель главного технолога «Гидромонтажа». — Сборка и сварка заранее заготовленных и завальцованных листов осуществлялись в одном месте. Части резервуара находились на спецприспособлениях: подавался очередной лист к месту монтажа, «сваривался», после открывалось новое место для подачи очередного листа, — и продолжался весь процесс до полной сварки всего резервуара.

На пыльных площадках нового города, расположенного на «полуострове сокровищ», строители возводили заводы и жилые объекты Шевченко. Все промышленные предприятия, образовавшие единую технологическую цепочку, имели систему технического водоснабжения каспийской водой. Железная дорога соединила промзону, где обосновались гиганты химической индустрии, и рудники (за 40 лет была осуществлена разработка 20 месторождений!) с городом.

Сеть крупных водоводов — неизменный участок работ треста «Гидромонтаж» — была тщательно обработана особым составом, предназначенным для антикоррозийной защиты трубопроводов. К слову сказать, по прошествии четверти века (!) практически все водоводы успешно эксплуатировались без замены и ремонта покрытия, о чем свидетельствовало состояние поперечного надреза стенки труб.

Снабженное водой из Каспия, каждое предприятие занималось чем-то одним, но все они были взаимосвязаны, — не пропадали даром даже отходы. ПГМК сосредоточился на добыче и переработке урана, а химико-гидрометаллургический (ХГМЗ), сернокислотный (СКЗ) и азотно-туковый (АТЗ) заводы — так называемый Химкомплекс (1969 год) — производили азотно-туковые удобрения из привозных апатитов с использованием отходов урановой переработки. В конце 70-х на Химкомплексе ежегодно производили 1 100 тысяч тонн серной кислоты, 500 тысяч тонн азотной кислоты, 580 тысяч тонн аммиака, 1200 тысяч тонн нитро-аммофоса, 720 тысяч тонн аммофоса, 120 тысяч тонн диаммония фосфата.

В одной связке с Прикаспийским комбинатом работал и местный ядерный реактор БН-350, который нарабатывал оружейный плутоний. Электричеством все объекты обеспечивал атомный энергетический комбинат, в 1968 году отделившийся от ПГМК; он же обогащал уран, извлекая из него плутоний-239, и опреснял воду.

Наша справка

Некоторые знаменательные даты Шевченко

1960 — строительство ТЭЦ-М.

1961 — начало железнодорожной эры.

1962 — сооружение обогатительной фабрики.

1966-67 — ввод в эксплуатацию карьера №1, в 70-м — карьера №2, в 72-м — рудника №5.

1970 — основан РМЗ (ремонтный машиностроительный завод; занимался ремонтом оборудования нескольких предприятий комбината: карьера, обогатительной фабрики, серно-кислотного и азотно-тукового заводов).

1978 — добыта первая руда.

Вся эта сложнейшая система подчинялась одному из самых богатых и могущественных ведомств — Министерству среднего машиностроения, и не зависела ни от властей республики, ни от смежников. Минсредмаш, реальный «покровитель» Шевченко, сумел пробить финансовую доплату, так называемый региональный коэффициент: 30% жителям города и 60% работающим на нефтяных приисках. Были созданы не просто приличные, а элитные условия по снабжению города дефицитными (по тем временам) импортными продуктовыми и промышленными товарами. Понятно, все делалось для того, чтобы удержать специалистов на долгосрочном или постоянном месте жительства. И они жили и работали. Подолгу. И не только из-за материальных благ. Тем более что сюда можно было приехать и с семьей.

На полуострове с говорящим названием «Тысяча зимовок» (одна из версий названия Мангышлака) жили и трудились люди особой закалки. Буровики, нефтяники, монтажники, строители, химики — все они гордились тем, что уже сделано, и тем, что еще предстояло осуществить.

— Мое становление как специалиста-монтажника санитарно-технических работ, — вспоминает Виктор Васильевич Лукьяненко, с 63-го по 72-й год мастер участка МСУ-26, — пришлось на строительство объектов ПГМК и города Шевченко. Основателями управления, куда я попал после института, были Григорий Владимирович Зильбершмидт и Игнатий Андреевич Карасев. В мое время пост начальника управления занимал выдающийся организатор монтажного производства Яременко Николай Федорович. Я очень хотел принять участие в строительстве нового, «моего» города, и, таким образом, через некоторое время оказался на Мангышлаке — прямо скажем, из романтических побуждений. Меня определили мастером на участок по строительству Актау. Надо признать, что пожить в палатке, как бы мне ни хотелось этого, так и не удалось, так как к этому времени уже был построен микрорайон 3, и меня поселили в благоустроенном общежитии ИТР.

Вчерашний студент Политехнического института не знал, что город строился комплексно: в каждом микрорайоне «ставили» детские сады, школы, универсамы, кинотеатры и Дворцы культуры. В 1960 году строители сдали 8300 квадратных метров жилья, в 61-м — в два раза больше. К приезду Виктора Лукьяненко, мечтающего пожить в палатке, были сданы почти 27 тысяч квадратных метров жилья. Но Виктор Васильевич все-таки внес личный вклад в сооружение «своего» города.

— При участии нашего МСУ построены в основном все объекты жизнеобеспечения города, — поясняет он, — хлебозавод, молокозавод, база ОРСа, больничный городок, очистные сооружения и многое другое.

Мастер Лукьяненко застал и 70-й год — время строительного бума: чтобы горожане не чувствовали себя оторванными от Большой Земли, в Шевченко, имевшем к тому времени 14 микрорайонов (плюс четыре в Новом Узене при газоперерабатывающем заводе), был построен телевизионный центр, возведение которого, как важного объекта, курировал горком партии.

— Участок городского строительства МСУ-26 постоянно работал с напряжением, — продолжает рассказ Лукьяненко. — Ежеквартально сдавались жилые дома и бытовые объекты: школы, магазины, кинотеатры, общежития, столовые, гостиница «Актау» с рестораном (в 1972 году) и Дом связи. Достаточно сказать, что в эти годы ежегодно были готовы к заселению свыше 100 тысяч квадратных метров жилья. Для того, чтобы освоить все объемы, участок №3 (одним из первых в тресте, а также в системе 12-го монтажного Главка) внедрил, монтаж сантехники укрепленными блоками. В связи с этим Главк организовал на базе МСУ-26 конкурс мастерства слесарей-сантехников — на монтаже системы отопления 60-квартирного жилого дома в 6-м микрорайоне…

Виктор Васильевич с благодарностью вспоминает своих коллег — сотрудников участка МСУ-26 — и перечисляет их. Это начальник участка Б.Я. Савченко и главный инженер участка А.А. Лунин; прорабы И.Т. Харлан, В.А. Узаков (Сидоренко), В.В. Агеев, Н.Я. Калямагин, В.И. Иванов, А.Б. Добрунов; первый прораб-наставник тогда молодого Лукьяненко И.М. Попов, а также бригадиры А.Е. Жаров, Н.Ф. Бугаенко, газоэлектросварщик A.M. Мананников, инженер-нормировщик Н.С. Босенко, инженер ГПП Р.Г. Вайсерман, замерщик Д.И. Савчук и многие другие, оставшиеся в памяти ветерана.

Если бы там, на Мангышлаке, молодой мастер Виктор Васильевич, которого, впрочем, еще и не звали по отчеству, мог заглянуть на два десятка лет вперед, то увидел бы, что город, в то время областной центр, имел не только уникальные промышленные объекты, но и жилищный фонд свыше одного миллиона квадратных метров! И в осуществлении этой программы не последнюю роль сыграли специалисты «Гидромонтажа».

Но до «миллиона квадратов» к 20-летнему юбилею города тогда было еще ой как далеко. «Купеческий» размах строительства Шевченко, а также грандиозные планы за две пятилетки ввести в эксплуатацию свыше 500 тысяч квадратных метров жилья и социальных объектов тормозил один из первостепенных вопросов для «Знаменитого места» (это уже перевод слова «Мангышлак» с татарского языка). Проблему водоснабжения намечалось решить за счет опреснения морской воды, получаемой на установках, использующих энергию атомного промышленного реактора. Предполагалось одновременно с этим использовать местные подземные воды и проложить водовод Амударья — Бейнеу — Новый Узень, что и было поручено специалистам-буровикам треста «Гидромонтаж» во главе с Кравцовым, прибывшим после завершения работ на Новой Земле.

Буровики МСУ-26, засучив рукава, принялись за работу, наметив строительство водозаборов на месторождении подземных вод Каратау, Саускан, Туюесу, Баскудук, Куюлус, и «с хорошим темпом прошли первые сотни метров скважин на Куюлусе», как писала в те дни трестовская газета. Хотя, думается, иногда им казалось, что земле, прокаленной летним зноем и продутой свирепыми зимними ветрами, нет ни конца, ни края. Ровные как стол, выжженные солнцем степи, тысячи квадратных километров каменистой пустоши и пески, поросшие верблюжьей колючкой и солянками…

Их усилия не пропали даром. На территории Мангышлакского энергокомбината был построен первый в СССР ядерный реактор на быстрых нейтронах (сейчас он остановлен и готовится к консервации). 15 июля 1973 года был осуществлен пуск многоцелевой АЭС. Таким образом, проблема обеспечения пресной водой городов и поселков оказалась решена: Шевченко стал единственным в мире городом, живущим исключительно на «искусственной воде». Практически сразу же после успешного пуска АЭС «сверху» было дано указание расширять энергетический завод для того, чтобы увеличить его мощности, как минимум, в полтора раза.

АЭС, как и другие предприятия Средмаша в городе и за его чертой, функционировали в «режимном статусе». Все работы были засекречены. Но давно известно: чем больше охраняется что-либо, тем интереснее кажется со стороны. Не будем забывать, что разрядка напряженности в мире не отменила противостояние двух военно-политических блоков.

-У иностранцев большой интерес вызывал Мангышлакский энергокомбинат, в особенности атомный реактор, — вспоминает полковник в отставке Анатолий Алексеевич Климов, бывший начальник Управления КГБ СССР по Мангышлакской области. — Срок работы реактора десять лет, но он проработал гораздо дольше, причем без серьезных аварий. Иностранцы же диву давались, как такое возможно, и, само собой, предпринимали попытки добыть информацию. Посему за ними нужен был глаз да глаз. И наша основная задача — помешать иностранным разведчикам проникнуть в дела режимных предприятий.

Но закордонные разведки не оставляли Шевченко своим вниманием. В конце 70-х — начале 80-х самым значительным объектом Шевченко стал завод пластмасс (ныне — Завод пластических масс), который возводился на базе комплектного импортного оборудования. Объект «прописали» в 12 километрах восточнее города. Сырье поступало сюда с Казахского газоперерабатывающего завода. Одним словом, мощнейший комплекс на территории СНГ и Европы по производству полистиролов. С вводом его в строй химическая промышленность получила невиданные раньше перспективы.

«Усилия наших монтажников, — сообщала трестовская газета «Производственник», — направлены на ввод в действие пусковых комплексов производства этилена, стирола, ударопрочного полистирола. Это будет крупнейший завод не только в нашей стране, но и в Европе. С пуском этого завода страна будет получать больше ударопрочного стирола, чем все предприятия вместе взятые выпускают его сейчас.

Около 90% продукции завода пластмасс намечается выпускать высшей категории качества. Значительно выше, чем на других родственных предприятиях страны, будет и производительность труда: в производстве стирола — в 2,6 раза, полистирола ударопрочного — в 1,9, а вспенивающегося -в 5,5 раза».

Пока наши специалисты трудились, французские в это время, как вспоминает полковник Климов, «в ходе своей работы намеренно допускали нарушения. Делалось это для того, чтобы снять с себя ответственность за дальнейшую судьбу завода. Они предполагали, что наши специалисты их огрехов не заметят. Естественно, что сей факт мы довели до руководства завода. Директор, поблагодарив нас, принял все меры, чтобы заставить французов выполнять свою работу качественно».

Молодец директор, не растерялся, и французам повезло, в первые годы советской власти их выслали бы за пределы страны.

К 10 апреля было уложено 12 километров железобетонных труб диаметром 1 200 мм на трубопроводах морской воды и 31 километр труб на трубопроводах пара и горячей воды.

На площадке уже в марте установилась теплая солнечная погода. Однако, несмотря на прекрасные погодные условия, ни в марте, ни в апреле даже не была начата подготовка к гидравлическому испытанию усложненных трубопроводов. Некому было выполнить сварку 86 стыков на металлических вставках в трубопроводах морской воды и 50 стыков на трубопроводах горячей воды.

Для комплектования водоводов морской воды наш опытный завод должен не позднее мая отгрузить 16 тонн трубных сборок по уточненному перечню заказа №784596 для монтажа насосной станции №301.

На монтаже трубопроводов работает одна из лучших бригад, которой руководит т. А.С. Ильин. У этой бригады есть все возможности закончить монтаж и испытание трубопроводов во втором квартале 1978 года при своевременной помощи треста электросварщиками и трубными узлами».

Как бы там ни было, но в итоге завод пустили в срок.

Сейчас мало кто помнит, что к 92-му году Казахстан занимал третье место по добыче урана (после Канады и Нигера) и седьмое — по суммарной добыче урана. Сейчас все по-другому. Свершения и трудовые подвиги остались в прошлом. На первое место вышли экологические проблемы, потому что все перечисленные объекты, «пот и соль советских строителей», — источник радиоактивного воздействия.

Собственный маленький «чернобыль» уютно расположился на территории химико-гидрометаллургического завода. Излучение гамма-фона в цехе по переработке урана (ГМЦ) местами достигает 11 000 микрорентген в час, средний уровень фона — 200 микрорентген. После остановки завода здесь вообще не проводилась дезактивация. Около 15 тысяч тонн оборудования с уже не снимаемой радиоактивностью хранится под открытым небом, почти не охраняется и растаскивается (в промышленных объемах!) с закономерной периодичностью. Но это еще не самое страшное.

Впадину Кошкар-Ата, в четырех километрах от Актау, в 60-м отвели под склад отходов производства ПГМК. Самое большое «хвостохранилище» радиоактивных веществ в мире. В его недрах покоятся стронций, хром, цинк, марганец, свинец, уран, торий, радий… под спасительной толщей воды. В последние годы берега водоема стали оголяться, и ветер разносит опасные вещества по городу и близлежащим селам.

Жители Актау называют озеро «мертвым» и демонстрируют приезжим как достопримечательность. Еще бы, здесь складировано почти 52 миллиона тонн отходов с суммарной радиационной активностью 11 тысяч кюри! Серый, с оттенками зеленого грунт, словно панцирь, сковывает берега. Этот панцирь, фосфогипс — вещество, образующееся в результате производства фосфорных удобрений. Над водой не летают птицы, в озере не водится рыба. Только верблюды почему-то способны пить эту воду без видимых для себя последствий. Решением «озерной» проблемы надо бы заняться незамедлительно, а не то Актау — милое, солнечное место на берегу Каспия — через пару лет превратится из процветающего нефтяного города с международным морским портом в крупный центр всевозможных онкологических заболеваний.

Если выехать из города, то через 30 километров откроются взору, огромные холмы. Приглядевшись, можно понять, что это отвалы уранового рудника №2/3. По «утешительным» данным областной СЭС, они не очень опасны, так как уровень гамма-фона не превышает 15 микрорентген в час. Добыча урансодержащих фосфоритов здесь прекратилась из-за нерентабельности в 1993 году, окончательно предприятие развалилось в 95-м. С тех пор горы радиоактивного грунта лежат в абсолютной тишине, которая давит, словно хищник, прижавший к земле жертву.

Когда добычу урана остановили, то рудники №2/3 и 5 (в 30 километрах друг от друга) должны были законсервировать, но как это делается, никто толком не представлял, и вскрытый урановый пласт просто присыпали грунтом. На этом вся дезактивация закончилась. Чтобы построить современное предприятие по захоронению радиоактивных отходов, кому-то придется потратить немалые суммы на восстановление всей инфраструктуры разгромленного за годы бездействия рудника.

Корреспондент газеты «Московские новости» Александр Габченко побывал на дне будущего могильника радиоактивных отходов и был поражен тем, что увидел: внизу, там, где «кратер», прямо на вскрытом урановом поле, жила бригада парней, переселенцев из Каракалпакии. Работали они не задаром, за мешок муки: пилили на металлолом для китайской компании радиоактивный экскаватор. Временами, когда шел дождь и глиняную дорогу размывало, им сутками не могли доставить воду и продукты. Стоя на краю «кратера», особо понимаешь, чем был Советский Союз и как ныне используется его наследство.

«Знают ли эти люди, — несколько патетически задал вопрос журналист, — какой опасности подвергают себя и свое потомство?» Я думаю, что знают. И не от хорошей жизни они торчат на урановом поле. Только из Москвы, в общем-то, сытой и благополучной, все кажется несколько иным… А здесь, на бывшей автобазе, как на кладбище, покоятся остовы огромных сорокатонных «БелАЗов». Их тоже разбирают на металлолом: сначала снимают детали из цветных металлов, потом нержавеющую сталь и все остальное. Хаос вместо былого порядка — неприятное зрелище.

После развала Советского Союза реформаторы довели ПГМК (комбинат ныне входит в состав ТОО «Актал LTD») до коматозного состояния и «хождения по рукам» разного рода инвесторов, которые преуспели лишь в вывозе нержавейки и меди на базы приема цветного металла. К сожалению, эта картина характерна для многих ныне усопших гигантов отечественной индустрии.

Впрочем, кажется, дело сдвинулось с мертвой точки: в 2003 году были вновь запущены, не без помощи иностранцев, АТЗ и ХГМЗ, в 2004 — СКЗ. Хотя заработную плату уже несколько лет выдают частично и с большими задержками. Что только не предпринимали рабочие (на конец прошлого 2004 года их насчитывалось 1450 человек): устраивали пикеты с забастовками, отправляли ходоков с душераздирающими петициями к президенту Назарбаеву и в разные инстанции — правительство, парламент, Генеральную прокуратуру. Даже к Дариге Назарбаевой, лидеру партии «Асар», обращались… Реакция, как нетрудно догадаться, нулевая — и «в ответ — тишина». Понятно, что на рабочих, которым не заплатили практически миллион тенге, политического капитала не сделаешь.

Впрочем, Назарбаев вспомнил добрым словом рабочих, инженеров, строителей и других специалистов советского прошлого, сказав с благодарностью, что «мы отдаем должное тем, кто сделал наше время временем великих свершений, — людям труда».

Невольно вспомнились спецы из «Гидромонтажа» и слова Виктора Васильевича Лукьяненко о его поколении, которое «тоже относится к шестидесятникам». Только не к тем, кто, почуяв хрущевскую «оттепель», использовали ее не на созидание и укрепление страны, а на постепенное ослабление и разложение изнутри, на внедрение в сознание народа, особенно молодежи, западных «общечеловеческих ценностей».

Когда я заканчивала эту главу, мне приснился сон, видимо, сказался информационный и эмоциональный перегруз. Будто еду я с какой-то небольшой казахской девочкой в маршрутном такси… к гидрометаллургическому заводу! По дороге объясняю ей, что ехать недалеко, потому что на площади у завода — конечная остановка, круг, вперед никак — там уже другая страна, Казахстан. Можно только развернуться, и обратно — в Россию. Говорю девчонке, что мы теперь живем в разных странах. Она удивляется, долго молчит, потом пытается спорить. Как же так, мол, мы с тобой вместе, а страны у нас разные? Я не нашлась, что ответить.

Задача нынешнего поколение — сделать все возможное и невозможное, чтобы судьбу Советского Союза не разделила нынешняя Россия, которую адепты «общечеловеческих ценностей» считают «обнажившимся ядром империи». А оно, в свою очередь, должно быть разделено по линии федеральных округов на семь (как минимум) территорий. Чтобы понять, к чему приведут подобные проекты, поезжайте хотя бы на Мангышлак.